Южнокавказская сеть правозащитников

Робин Ллевеллин, 9 августа 2010

Темы: Гражданское общество Грузия Россия Россия & Евразия права человека Иностранные СМИ по правам человека

Робин Ллевеллин имеет степень магистра Международной Журналистики Кардиффского Университета.

Описав жестокость, с которой сталкивались репортёры при Эдуарде Шеварднадзе, грузинский журналист-исследователь Вахтанг Комахидзе с унынием добавил: «Но в прошлом они не могли нас остановить, а теперь могут». Это было до 26 июля, когда Швейцария предоставила ему убежище. Мы встретились в кафе в швейцарском городе, где он делил комнату с восемью другими беженцами, всё ещё не в состоянии работать над материалом, который он собрал для фильма по поводу конфликта в Южной Осетии.

Он бежал из страны, в которой, согласно Государственному Департаменту США, «уважение к свободе СМИ пошло на убыль» на протяжении 2009 года, когда широко распространилось запугивание и насилие над журналистами. Хотя маленькая про-оппозиционная телестанция «Маэстро» начала трансляцию через спутник 27 мая этого года, в телевизионном секторе доминируют каналы «Имеди» и «Рустави 2» (61% эфира в ноябре 2009 года по данным Транспаренси Интернейшэнл), которые редко передают в эфир мнения, бросающие вызов правительству. Транспаренси Интернейшэнл привлекла внимание к случаю, произошедшему 7 октября, когда «Имеди», «Рустави 2» и «1 Канал Национального Публичного Вещания» «одновременно обвинили немецкого профессора права, Отто Лючтерхандта, члена профинансированной Европейским Союзом комиссии по установлению фактов Российско-Грузинской войны, в том, что его спонсировала Российская компания «Газпром», и что он повлиял на заключения отчёта так, чтобы они стали благоприятны для Москвы. Точно так же ложно был обвинён Франк-Уолтер Штайнмайер, на тот момент уходящий в отставку Министр Иностранных Дел Германии, в том, что он обеспечил себе работу в «Газпроме»-опять-таки совершенно голословное утверждение.»

Шторм дебатов последовал за визитом Комахидзе в Цхинвали вместе с политологом Паатой Закареишвили и активистом НПО Мананой Мебуке в декабре прошлого года. По возвращении, его встретили на де-факто границе журналисты, поддерживающие сторону правительства, которые быстро заклеймили его как предателя, тогда как политик правящей партии Шота Малашкия объявил этих троих грузин «недугом». «Я только журналист,»-говорит Комахидзе.- «Я делаю то, что должен делать. В будущем они поймут.»

Что же спровоцировало угрозы смертью в его адрес? В своём электронном письме на веб-сайт новостей presa.ge, сообщающем о его заявке на предоставление убежища, он написал: «Я не знаю, какая часть информации разозлила правительство. Например 6 августа, за два дня до войны, государственный министр Грузии договорился об эвакуации бабушки Алана Гаглоева, работника пресс-службы президента, с де-факто властями Цхинвальского региона. Однако в то же время правительство оставило грузинское население полностью беззащитным перед Российской армией. Но агрессию правительства могла спровоцировать и какая-нибудь другая часть информации.»

Раскрытие того факта, что правительство Грузии эвакуировало определённые лица с территории, в скором времени превратившейся в конфликтную зону, по всей вероятности не могло вызвать ажиотаж в международном сообществе. В собственном расследовании Европейского Союза, возглавленном послом Хейди Таглиавини, на странице 19 утверждается, что: «Открытые военные действия начались с широкомасштабной грузинской военной операции, направленной против города Цхинвали и окружающих его территорий, в ночь с 7-го на 8-е августа 2008 года. Операции начались массированной атакой грузинской артиллерии.» Контроль грузинского правительства над СМИ гарантировал, что отчёт не окажет большого воздействия, но возможно именно испытанная способность Комахидзе придавать вес бездоказательным утверждениям, формировать общественные дебаты, сыграла на нервах влиятельных фигур. Хотя его студия «Репортиори» («Репортёр») имела максимум пять-шесть человек штата и часто испытывала недостаток в средствах-«у нас было ровно столько, сколько нужно для того, чтобы сделать видео, для подготовки монтажа», в её послужном списке были обзоры очень серьёзных проблем.

Несмотря на маленький бюджет студии «Репортиори», Комахидзе говорит с некоторой гордостью: «Результат я получил. Обычно в случае журналистских фильмов вы не получаете в Грузии никакого результата, потому что никто их не видит. Но после моих фильмов результаты были. После моего фильма о коррумпированном парламентарии Кобе Бекаури (Объединённое Национальное Движение), он прекратил работать и покинул парламент.» Другие фильмы касались переполнения тюрем и насилия в них, коррупции в парламенте, несоответствий в официальном отчёте о смерти премьер-министра Зураба Жвания, убийства полицией в 2004 году 19-летнего студента Буты Робакидзе, преследования со стороны правительства про-оппозиционного миллиардера Бадри Патаркацишвили и разыгранной грузинским правительством ракетной атаки на избирателей в Хурче, которую они приписали абхазским вооружённым силам.

Грузинский писатель Ираклий Какабадзе, сам получивший премию Oxfam Novib PEN за свободу выражения, подчёркивает значимость Вахтанга, написав: «После просмотра фильмов Вахтанга Комахидзе грузинские критики начали сравнивать режим Саакашвили с перуанским авторитарным лидером Фуджимори, а главу его Министерства Внутренних Дел, Вано Мерабишвили-с перуанским Владимиро Монтесинос. Вахтанг Комахидзе-один из немногих кинорежиссёров Грузии, кто без устали работал ради достижения прозрачности и демократии в своей родной стране.» Ана Нацвлишвили из Южно-Кавказской Сети Защитников Прав Человека описала Вахтанга, как «одного из самых смелых журналистов Грузии», и назвала его ссылку «большой потерей как для грузинской журналистики, так и для общества защитников прав человека.»

Нацвлишвили описала Вахтанга, как человека, практикующего исследовательскую журналистику в трудное для данного жанра время, наступившее вслед за Революцией Роз в 2003 году. Несмотря на то, что охват его студии был ограничен из-за цензуры, действующей на главных каналах, его профиль оставался высоким, поскольку он затрагивал темы, находящиеся под знаком табу. Она сказала:

«Он был единственным имеющим вес журналистом, исследовавшим смерть премьер-министра Жвания, и снять по этой теме фильм в то время было очень смелым поступком. ...Он также расследовал убийства полицией на улицах, пытаясь выяснить, на самом ли деле это происходило в целях самозащиты: убийства безо всякой презумпции невиновности или уважения к праву на жизнь. Очень немногие журналисты и защитники прав человека осмелились работать над этими вопросами, и они остались бы неизвестными более широкой публике если бы не Вахтанг.»

Комахидзе начал свою карьеру журналиста в 1996 году, в качестве заместителя редактора газеты «Кавкасиони», выходившей под редакцией Созара Субари-позже Народного Защитника (Омбудсмена-прим. ред.) Грузии и ныне-состоящего в совете доверенных лиц Верховного Комиссара Объединённых Наций по Правам Человека. Они учредили отдел исследовательской журналистики в рамках газеты, фокусируя внимание на бурно процветавшей в ту эпоху коррупции. С этой исходной точки он и продолжил в 1999 году, приняв приглашение Акакия Гогичаишвили присоединиться к его новой исследовательской программе на телевизионном канале «Рустави 2», получившей название «60 минут» в честь программы CBS.

Режим Шеварднадзе не отнёсся доброжелательно к придирчивому популярному шоу. Комахидзе вспоминает наказания, налагаемые судом, в случае если журналисты допускали ошибку: «Один раз мы потеряли миллион лари, и дважды-50 000 лари (27 116 USD)... В то время никто не терял таких денег. Думаю, что суды использовали тот факт, что журналисты оказались неправы, для того, чтобы налагать на них большие штрафы. Они пытались использовать систему штрафов, чтобы закрыть программу...Среди тамошних журналистов нас было только двое, кто никогда не проиграл судебного дела и никогда не совершил ошибки, или, возможно, совершил, но не на суде-не на публике.»

Шеварднадзе потерял власть, уступив Саакашвили в Революции Роз в ноябре 2003 года, возвещающей начало периода борьбы между Тбилиси и Асланом Абашидзе, региональным лидером Аджарии. 5 марта 2004 года Комахидзе расследовал коррупцию в региональном правительстве, и был остановлен полицией на контрольно-пропускном пункте, которая позволила группе людей избить его и забрать его камеру и материалы. Однако «60 минут» не просто досадила властям Аджарии: вскоре после инцидента она была закрыта. Это было тяжёлым ударом для Вахтанга. «Мы сделали много фильмов, каждый грузин знает «60 минут», и это была наша работа...Четыре или пять лет спустя Эрос Кицмаришвили, в то время являвшийся владельцем «Рустави 2» дал интервью, говоря, что Саакашвили попросил его в 2003 году закрыть программу, потому что он не хотел, чтобы «60 минут» совалась в его дела и подвергала детальному исследованию деятельность правительства.»

Закрытие программы заставило Вахтанга искать работу в газетах и на телевидении. Поиски были безуспешны. «Потом мне позвонил Зураб Адеишвили,»-сказал он. «В то время он был Министром Государственной Безопасности, «вроде КГБ», с Георгием Угулава (нынешний мэр Тбилиси) в качестве своего заместителя. Они сказали: «Оставь «60 минут» и иди к нам: мы хотим построить новую Грузию, и ты нам нужен здесь...ты сможешь делать всё, что хочешь, и у тебя будут деньги на проекты.» Я сказал им: «Нет, я не хочу служить в КГБ.»  Комахидзе говорит, что его решимость иссякала по мере того, как проходило время, а новых возможностей работы в СМИ не появлялось. В конце-концов он занял место в отделе, работающем над высокоприоритетными исследованиями: «Два месяца я был там, два месяца и пятнадцать дней.»

Около десяти тысяч людей собрались в Тбилисском парке, расположенном в деловой части города, чтобы присутствовать на проходящем на открытом воздухе показе фильма, снятого репортёром-исследователем Вахтангом Комахидзе, об обстоятельствах, сопутствовавших смерти последнего премьер-министра, Зураба Жвания.

В то время, по его словам, он внезапно оказался в конфликте со своими начальниками: «Я сказал, что если я веду этот отдел, тогда покажите мне дело Георгия Санайя, журналиста, который был убит в 2002 году. Никто не верил, что он был убит криминалами-он был самым известным журналистом и у него было очень много интересного материала. Но
Адеишвили сказал мне: «Нет, нам не нужно оглядываться назад, ты должен смотреть вперёд, оставь это дело-оно сейчас неинтересно.» Я просил разрешения работать над материалами по Осетии: я написал длинный документ о том, что можно сделать, чтобы улучшить отношения с осетинами и внести изменения в грузино-осетинскую политику, но на это так же получил отказ. Они сказали: «Не езди туда.»... Они дали мне хорошую должность, хороший офис, хорошую зарплату, но они сказали мне: «Стоп! Ты можешь получить столько денег, сколько захочешь. Просто не создавай проблем!»

Он утверждает, что события достигли критической точки при Дате Ахалайя (главе Департамента Конституционной Безопасности, брате нынешнего Министра Обороны Вачо Ахалайя). «В то время Дата работал в КГБ. Он вошёл в мою комнату, когда я задавал вопросы преступнику и ударил его, не один раз, а 4 или 5. Я начал кричать: «Что ты делаешь? Врываешься в мою комнату, когда я с ним разговариваю?» Очень скоро после этого я нашёл видео-материалы Ахалайя и его команды: они арестовали гражданина, пытали его и били. Они сняли это на видео, но они не разбираются в видео-технологии, поэтому когда они поняли, что материал им не нужен, они его не стёрли. Я пошёл в офис Георгия Угулава и показал ему материал. Я сказал: «Смотри. Что теперь? Я не могу здесь работать, если здесь находится этот тип. Ты должен принять решение: или он-или я.» Я объяснил это Гиви Таргамадзе, главе парламентского комитета. Потом я ждал неделю. Когда ответа не последовало, я покинул офис.»

В январе 2005 года он основал студию «Репортиори», и в мае опубликовал её первый документальный фильм о смерти премьер-министра Зураба Жвания, умершего в феврале того года-по официальной версии из-за отравления оксидом углерода (II) из неисправного обогревателя. Фильм «Без пули» перечисляет несостыковки в этом деле, ныне привлекшие широкое внимание. В нём также исследуется убийство Левана Самхараули, директора Бюро Судебной Экспертизы, который осматривал обогреватель. Его убийца, как было указано в отчёте, позже покончил жизнь самоубийством (умерев от двух пулевых ранений-одно в голову, другое-в сердце). Выпустить фильм, как говорит Вахтанг, было нелегко. Вначале Георгий Таргамадзе-ведущий «Имеди», шоу которого впоследствии было закрыто в прямом эфире вооружёнными людьми из Министерства Внутренних Дел, отказался его показывать. Только после того, как Комахидзе показал фильм на открытом воздухе толпе из 10 000 человек, «Имеди» передумало.

Публика была шокирована, по словам Вахтанга. «В ранние дни эпохи Саакашвили отношение публики к администрации было такое: «Они настроены на демократию, как порядочные ребята»,-вставляет Комахидзе. Хотя фильм прямо никого не обвиняет в смерти Жвания, после него публика стала подозревать власти. После этого фильма в его исполнении последовало расследование убийства полицией студента-тинейджера, Буты Робакидзе, родители которого подняли кампанию, требуя ответов относительно его смерти. Вахтанг принял их жалобы и проконсультировался с экспертами, которые вновь указали на противоречия в официальной версии-траектория пуль доказывала, что руки жертвы были подняты в воздух. И снова фильм был вначале показан независимо, в Доме Кино, до того как попал в эфир.

Работа Комахидзе завоевала международное признание, когда он выпустил фильм, в корне разрушающий утверждение о том, что этнические грузины-избиратели в Хурче, были обстреляны абхазскими силами. Рассмотрев имеющуюся запись при замедленной скорости и взяв интервью у женщин, которые там присутствовали, он показал, что атака почти наверняка была проведена грузинскими силами. Этот материал был достаточно обличающим в глазах Генерального Секретаря Объединённых Наций, Бан Ки-Муна, чтобы он потребовал ответа от Тбилиси, который не спешил его давать.

Если эти события только испытывали толерантность грузинского правительства, то его запланированный фильм о войне в Осетии 2008 года, согласно свидетельству Комахидзе, в итоге положил ей конец. Не касаясь Российско-Грузинского конфликта, он сфокусировал внимание только на грузинской атаке на Цхинвали, которая ему предшествовала. Его основной вопрос был: «Почему грузинские вооружённые силы вошли в Цхинвали, и что они там делали? Были ли грузинские силы освободителями или агрессорами? Если грузинские силы были освободителями, они не должны были трогать мирных граждан.» Он утверждает, что у него есть на руках материал, показывающий, что грузинские силы убивали гражданских жителей и наблюдателей: «Когда я вернулся (из Цхинвали), я понял, что осетины представляют собой народ. Они будут политической проблемой в Грузии: они-народ. Это ужасно-убивать мирных жителей.»

Это негодование представляет собой характерный элемент исследовательской журналистики, который, возможно, даёт ей определённую политическую силу, недостающую официальным исследованиям войны августа 2008 года. В работе Джеймса Эттема и Теодора Глассера по изучению исследовательских отчётов утверждается, что противоречие между объективностью и моральной стороной лежит в самом сердце этого жанра, поскольку журналисты ищут «рамку», в которую можно облечь историю и сделать её элементы  читабельными. Для иллюстрации они цитируют чикагского журналиста Билла Гейнса, описывающего «чутьё на истории»: «Исследовательский репортёр имеет предел для возмущения-точку, на которой говоришь себе: «Это неправильно»...это также и тот предел, где публика с большой вероятностью может сказать то же самое.»

Комахидзе подчёркивает, что он никогда не говорил в своих фильмах, что Жвания убили власти (хотя он в это верит); он просто указал на фальсификации в официальном отчёте. Это самое противоречие между объективностью и созданием рамки для истории с целью дать выход чувству негодования, вероятно, угрожало трансформировать общественные дебаты так же, как и его предыдущие фильмы, и заставило влиятельные фигуры двинуться против него.

Он описывает ночь вскоре после своего возвращения, когда припарковав машину рядом с домом, он пересек улицу, в направлении к магазину, чтобы купить сладости детям. Он почувствовал, что за ним кто-то идёт, но лишь выходя из магазина он услышал: «У тебя есть семья. Если ты покажешь свой фильм о Цхинвали, ты создашь проблемы и себе, и своей семье.» Комахидзе обсудил эту угрозу со своими друзьями, включая юриста, но решил смолчать, веря, что угроза исходила от правительства, которое сможет защитить угрожавшего ему человека и будет отрицать какую-либо причастность.

Вахтанг договорился об интервью с одной личностью из Южной Осетии, но, не имея возможности вернуться в Цхинвали, договорился встретиться с ним в Женеве. 28 января он собрался лететь. «Я ждал в аэропорту в 4 утра, там были семеро людей без сумок-там был Дата Ахалайя, и очень много камер системы видеонаблюдения. Один из людей был «Мастер»-все его знают: он киллер. Я не знаю его настоящего имени. Когда я был в КГБ, я знал его, он был киллером. Он подошёл ко мне и сказал: «Хорошо, что решил покинуть Грузию.» Это было очень важным сообщением...»

Вахтанг запросил убежища в Женеве, побудив журналистов устроить демонстрацию в его поддержку перед Швейцарским посольством в Тбилиси, а поддерживающее сторону правительства Риал ТВ выпустить программу, бездоказательно утверждавшую, что у Комахидзе было несколько жён, что он сослал своих детей в сиротский приют, был уволен из Министерства Госбезопасности за финансовые махинации, в 16 лет отбывал срок в тюрьме за воровство, и находится в Швейцарии, потому что ему «нравится комфорт».

Комахидзе не принимает это всерьёз, полагая, что продюсеры явно были осведомлены о том, что вскоре он станет сюжетом для новостей: «Было невозможно сделать такую длинную программу за такое короткое время. Они были подготовлены заранее.» Его старшие дети живут с ним, пока ходят в Университет, а младший живёт с матерью. Что касается обвинений в финансовых махинациях, он настаивает: «Я не имел дела с финансовыми вопросами-у меня с этим не было никакого контакта. Это обвинение значит, что они хотели арестовать меня за финансовые махинации, чтобы дискредитировать...Этого вполне достаточно для грузинских судов...»

Что в этом правда, говорит Комахидзе, так это помещение в тюрьму за воровство, но он раздосадован тем, что были опубликованы записи из дела 16-летнего, хотя это запрещено законом. «Я был дураком,»-говорит он.-«Но я пришёл в полицию и сказал: «Арестуйте меня!» Это тоже есть в материалах, но они этого не показали...Я дал много интервью на эту тему, для меня не проблема говорить об этом.»
Он вспоминает своё время в тюрьме, как интеллектуально стимулирующее, поскольку он встретил многих заключённых в тюрьму диссидентов. Когда его выпустили, он начал учиться в Университете и стал членом Союза писателей.

Если оставшиеся обвинения Риал ТВ были ложными, то угрозы смерти, как он уверен, были подлинными: власти хотят и могут убить своих оппонентов. Так же как и в случаях убийств, которых он коснулся в своих фильмах, он говорит: «В Грузии 25 000 заключённых. Они могут посадить в тюрьму кого угодно. Множество людей умирает в тюрьмах, и никто не может ответить на вопрос, почему.»

Фильм по поводу конфликта Грузии и Абхазии, недавно завершённый находящейся в Тбилиси Студией Ре, также наткнулся на сопротивление. Выпущенный студией с определённой целью: «выставление главных вопросов на публичное обсуждение» и вносение вклада в «построение демократического государства и формирование гражданского общества в Грузии», фильм «Отсутствие Воли» следует по пятам за путешествием студентов Вахтанга Менабде и Теоны Мчедлишвили по конфликтным зонам Грузии. Они отправились в путь до начала недавней войны, исследуя политическую культуру во время независимости Грузии и сепаратистских конфликтов. Они с недоверием смотрели на запись первого президента Звиада Гамсахурдия, говорившего толпе: «Мы будем поддерживать их, пока они исправят исторические ошибки, покинут Грузию и вернутся туда, откуда пришли. Не слушайте никого, кто пытается исказить истину. Абхазской нации не существует.»

На протяжении фильма двое студентов начинают понимать, если не принимать, точку зрения абхазских сепаратистов, обретая понимание того, что испытывали абхазы. Фильм также содержит критику Пааты Закареишвили (который сопровождал Вахтанга в Южную Осетию) относительно общепринятых рассуждений: «Это всё повторяющаяся история для Грузии», говорит он: «Если я прав, тогда, кто такие осетины? Если я прав, игнорируйте Абхазию, игнорируйте оппозицию. Величайшая трагедия нашей страны не Абхазско-Грузинский конфликт, а тот факт, что наше правительство абсолютно неспособно разговаривать со своими оппонентами.»

Фильм был показан на абхазском государственном телевидении 23 июня этого года, и хотя его сюжет поддерживал критику грузинской политики, абхазское законодательство выпустило распоряжение, осуждающее показ фильма, описывая его как «идеологическую приманку, направленную против абхазского народа, абхазской государственности и абхазско-российских отношений.» Если конфликты породили отдельные организованные сообщества, характеризующиеся своей борьбой за независимость, то различные руководства теперь оказываются единодушны в своей подозрительности к исследовательским программам, которые могут каким бы то ни было образом размыть эти границы. Член парламента грузинского правительства, Нугзар Циклаури, обнаружил этот страх, когда описал исследовательскую группу Комахидзе таким образом: «Все эти люди, решившие вступить на оккупированную территорию-а эта территория оккупирована Россией и (южно-осетинский лидер) Кокойты просто представитель России-должны знать, что им придётся проявить крайнюю осторожность, чтобы не стать частью анти-грузинской пропаганды, устроенной Кокойты.»

Более ранний фильм Комахидзе, который касался пыток осетина по имени Дудаев, вероятно оказался бы в категории упомянутой Циклаури анти-грузинской пропаганды. Я спросил Вахтанга, есть ли у него особый журналистский интерес к проблемам Осетии. «Просто моя работа означает, что я должен показывать правду, и я показал, что Дудаев был жертвой атаки грузинской полиции. Осетины верят мне, они думают, что я покажу правду о том, что произошло в Цхинвали. Я не против Грузии, я грузин. Но мне интересно, что произошло на самом деле. Если грузины намерены разрешить эту ситуацию-проблему между Осетией и Грузией, то единственный способ-это через общение, а не ложь. У Саакашвили много телестанций, он может охватить трансляцией большую площадь и доказывать, что его политика в отношении осетин была правильной. Но осетины этому не верят, как и тому, что грузины хотят мирно жить с ними. Они думают, что Грузия хочет их одурачить. Они чувствуют, что Осетия подверглась дискриминации во времена Советского Союза, и у них есть аргументы, чтобы подкрепить свою точку зрения. Грузия должна выслушать эти аргументы и найти ответы. Грузины не знают, чего хотят осетины.»

Когда фильм Комахидзе будет закончен (если он вообще будет закончен), можно предполагать, что большее число грузин начнёт искать хотя бы некоторые из тех ответов, и поймёт, что осетины тоже стали жертвами войн эпохи независимости. Можно понять, что такой фильм, как и «Отсутствие Воли», может выполнить роль «журналистики в форме беседы», учреждая понимание общей человечности по обе стороны раздробленных и спорных границ.

Когда я закончил интервью, я задумался о том, был ли причиной смертельных угроз послужной список Комахидзе, где он производил фильмы, определившие местонахождение описанного Гейнсом «порога негодования», или всё же причиной являлось раскрытие правды о любой детали событий, которые со времён войны августа 2008 года возможно так и остались незафиксированными. Материал в отчёте Тагвлиани содержал информацию, неприятную для администрации Саакашвили, но в целом был открыт для обозрения целым рядом способов. Паата Закареишвили делает наблюдение в отношении этого отчёта о том, как «мы прочли только то, что нам было приятно в этом отчёте и проигнорировали неприятные истины. Вот почему этот документ-блестящая работа. В каком-то смысле, это зеркало, отражающее, что мы делаем и кто мы есть: и это уж твоя проблема, будешь ли ты смотреть в отражение, или закрывать на него глаза.» В своих документальных фильмах Комахидзе успешно проиллюстрировал неудачи властей в различных сферах политики, но если утверждение об угрозах смертью правда, то только после того, как он начал расследование действий грузинских войск в Цхинвали за часы до того, как Россия вступила в войну, правительство решило, что больше не может закрывать на это глаза. Вмешавшись в производство фильма, власти открыто объявили, что они не желают смотреть на такое отражение, тем самым продемонстрировав миру границы свободы СМИ  в Грузии.

Эта статья опубликована Робином Ллевеллином и openDemocracy.net в рамках лицензии Creative Commons. Вы можете публиковать её без запроса дальнейшего разрешения, с атрибутом некоммерческого использования  в согласии с этими инструкциями. Эти правила применимы только для однократного или нечастого использования. Для массовой печати, синдикации или использования в образовательных целях, пожалуйста, обратитесь к нашим инструкциям по публикации или свяжитесь с нами. Некоторые статьи на этом сайте опубликованы под другими условиями. Никакие изображения на сайте или в статьях не могут быть использованы без разрешения, если только не имеют особой лицензии Creative Commons.

источник: www.opendemocracy.net